Зеркальный лабиринт - Страница 41

– Эй?.. – не знаю зачем, вполголоса позвала я. Будто надеясь, что в ванную войдет настоящая Лаура и признается, что не может уснуть, потому и решила заглянуть ко мне.

Но ответом опять была тишина. На цыпочках, словно проходя мимо спящего, я вышла из ванной, со страхом перевела взгляд с разобранной кровати на дверь и обратно на постель. Может, лучше дожидаться Рауля в освещенной гостиной, сидя в кресле, чем тут, одной, дрожа от страха в каменном склепе, которым мне показалась вдруг наша спальня? Даже холод здесь не простой – могильный. И опять пахнет гарью. Оцепенение сменилось неожиданной проворностью, я рывком сдернула с кровати одеяло и пулей вылетела в коридор.

С ногами забралась в одно из кресел и закуталась в одеяло. Меня била дрожь, озноб, казалось, выстуживал внутренности. Мне было плевать, что кто-нибудь из друзей Рауля, выйдя из комнаты, наткнется на такую комичную картину, которую я собой в данный момент представляла. Плевать! Напротив, я всей душой желала, чтобы хоть кто-то вышел. Пусть даже остроязычный Давид. Я бы сейчас многое отдала за то, чтобы слышать его насмешки и не ощущать себя одной – в этом каменном склепе!

И все же я пропустила момент, как она пришла…

Она вышла в гостиную так тихо, что я не услышала. А когда увидела Лауру, сидевшую напротив меня в другом кресле, едва не вскрикнула от неожиданности и страха, который все еще не отпускал меня. Одета Лаура была в пижаму с огромной аппликацией розовой кошачьей мордочки. И таким же рисунком, только уже мелким, россыпью украшавшим белые брючки. Вид этой уютной пижамы «Хэлло, Китти!» успокоил меня. Глупости, какие глупости! Это же Лаура, просто Лаура, которой тоже, как и мне, не спится.

– Лаура? – позвала я ее, потому что девушка продолжала сидеть, склонив голову так, что волосы завешивали ее лицо. – Ты в порядке? Почему ты встала? Тебе лучше лежать… Если тебе скучно, я побуду с тобой, но тебе…

И осеклась, потому что в этот момент Лаура подняла голову и убрала волосы с лица. Ее рука двигалась так медленно, будто девушка с трудом преодолевала ею сопротивление воздуха.

– Лаура, тебе нехорошо? – уже всерьез испугалась я, рывком вставая из кресла. Меня насторожил взгляд девушки – затуманенный, словно она находилась в предобморочном состоянии. Господи, ну почему Рауль уехал именно в этот вечер? Почему Лауре «захотелось» потерять сознание именно в отсутствие брата? А вдруг приступ повторится… Не стоило слушать ее возражений, а отвезти к врачу!

Скорей бы уж вернулся Рауль!

– Лаура, давай позвоним твоему брату, скажем, что тебе нехорошо. Попросим, чтобы вернулся как можно скорей!

– Он не вернется, – ответила девушка глухим и таким чужим голосом, что я невольно оглянулась, чтобы убедиться, что говорит она, а не кто-то другой, оказавшийся за нашими спинами. Ее губы почти не двигались, замерев в ухмылке, и отдаленно не напоминающей мягкую, излучающую свет, загадочную улыбку Лауры. Мне стало жутко, я поежилась и, преодолевая необъяснимое желание отстраниться от нее как можно дальше, протянула к девушке руку:

– Лаура?..

– Он не вернется до утра, – продолжала она вещать глухим голосом, и по мере того, как мое лицо принимало обеспокоенное выражение, ее рот растягивался все больше, обнажая зубы уже даже не в усмешке, а в оскале.

Мои пальцы так и замерли в сантиметре от ладони Лауры, не посмев ее коснуться. Я стояла с протянутой рукой, боясь пошевелиться. А вдруг Лаура тоже больна, как брат Ракель? Что я знаю об этой девушке? Я знакома с ней всего ничего.

Помимо усмешки меня пугал и ее взгляд – застывший на мне, но в то же время словно ничего не видящий. Взгляд слепой. За все время, что Лаура «смотрела» на меня, она ни разу не моргнула. Ее глаза-маслины, обычно блестящие, потускнели, будто подернулись дымкой. Я испугалась и за нее – за то, что не знала, как помочь ей в этом… приступе. И одновременно на меня нахлынул суеверный ужас, подобный тому, что я испытала на старой фабрике. Но если тогда от страха я действовала, пытаясь спастись, то сейчас меня будто заморозили.

– Он с Ракель, – продолжала нашептывать Лаура. – Я-то знаю… И ревнуешь ты не зря. Он сейчас с ней… Спит.

– Врешь! – жгучая ревность растопила лед оцепенения, и ко мне вернулась возможность говорить.

– Убедишься… – свистящим шепотом произнесла Лаура, страшно вытаращив глаза.

То ли ревность, то ли отчаяние придали сил, и я толкнула девушку в плечо. Она взмахнула руками, так, будто они были не из плоти, а из тряпичных лент, ее голова дернулась, волосы взметнулись, вновь закрывая лицо. Я видела каждое ее движение так четко, так подробно, будто их сняли на пленку и теперь прокручивали на экране в замедленном режиме. Чтобы не упасть, Лаура коснулась пола одной ладонью и, оттолкнувшись, приняла исходное положение.

Когда она подняла на меня глаза, я с облегчением увидела, что они уже не бессмысленные, как раньше, в них вернулся живой блеск.

– Анна? – тихо воскликнула Лаура, глядя на меня с испугом. – Что с тобой? У тебя лицо перекошено… То ли от злобы, то ли от страха. Что случилось?

– Это я тебя хотела спросить, что случилось?! – прокричала я, но, увидев, что испуг в глазах Лауры сменяется беспокойством, резко замолчала. Попятившись назад, наткнулась на кресло и рухнула в него, будто подкошенная.

Это какой-то адов день… Который, несмотря на то, что уже почти перешел в новый, все никак не закончится. В моей тихой жизни можно насчитать не так уж много «адовых дней», но этот, похоже, решил побить все рекорды по непонятным, страшным и грустным происшествиям.