Зеркальный лабиринт - Страница 42

А мы-то с Раулем всего лишь отдохнуть хотели… Опять возникло ощущение, как и летом, будто я попала в реалити-шоу. Но, увы, шоу, устроенное жизнью, ни в какое сравнение не идет с режиссированным.

– Ты меня напугала, Лаура, – призналась я.

– Я что, опять упала в обморок? – встревожилась она.

– М-м-м… Почти.

Рассказывать, что произошло на самом деле, мне не хотелось. Надо поговорить с Раулем! Как же беспечно поступил он, не предупредив, что с Лаурой может случиться такой приступ! И, похоже, даже Давид не в курсе этой ситуации: я видела, как искренне он был напуган и удивлен. Рауль должен был, ради сестры, сказать хотя бы мне! Научить, что делать! А вдруг он и сам не знает, что с Лаурой случаются такие вещи. Что с ней?

– То есть… как это «почти»? – не поняла Лаура, таращась на меня глазищами-маслинами.

– Тебе, похоже, стало нехорошо, – осторожно произнесла я, чувствуя неловкость из-за того, что приходится скрывать часть правды. – Как ты себя чувствуешь?

– Слабость какая-то…

– Нужно вернуться в постель. Пойдем, я тебя провожу!

– Не надо, я сама, не беспокойся, Анна.

– Не могу не беспокоиться! Ты меня здорово напугала!

– Прости.

– Побыть с тобой? Если хочешь, я принесу тебе воды или кофе.

– Нет, нет, ничего не надо, – покачала головой Лаура. Поднялась из кресла и направилась к своей комнате. – Пожалуйста, не беспокойся. Со мной все хорошо. Я только хочу спать.

– Уверена, что тебе не нужна помощь?

– Уверена. Рауль еще не вернулся?

– Нет, – ответила я. И как ни пыталась, все же не смогла скрыть горечи в голосе. Лаура глянула на меня то ли сочувственно, то ли с беспокойством. А я, вспомнив взгляд, тон, которым она мне говорила о том, что Рауль сейчас с другой девушкой, подумала, что та Лаура не имеет ничего общего с этой, настоящей.

– Разбуди меня, когда приедет Рауль.

– Он не вернется до утра, – сорвалось у меня с языка.

– Почему? – удивленно спросила Лаура.

– Ну… Ты сама сказала, что он задержится до утра.

Девушка глянула на меня так, словно я произнесла несусветную глупость.

– С чего ему там задерживаться так долго? Когда приедет, разбуди меня, пожалуйста.

Я пообещала, что так и сделаю, и она пошатывающейся походкой направилась к себе.

– Лаура? – с беспокойством окликнула я, напуганная ее видимой слабостью. – Давай я с тобой посижу?

– Спасибо, Анна. Но я действительно хочу спать. Не беспокойся.

Она ушла, а я сделала круг по гостиной. Как странно все… Взяв одеяло, я вернулась в спальню и включила оставленный на тумбочке телефон. Нет даже сообщений. Вновь позвонила Раулю, но его аппарат оказался отключенным. Очень хорошо! Вернее, очень плохо…

Как скоротать эту ночь, не гадая, где Рауль, с кем он и чем «занят»? Подозрения и ревность отравят меня раньше, чем наступит утро.

Не знаю, что именно имел в виду Савелий, предупреждая об опасности, но угроза уже точно нависла – над нашими с Раулем отношениями…

Что он говорил о сгоревшей комнате? Лучше думать об этом, чем о Рауле.

Я встала с кровати, прошлась по комнате, вспоминая слова Савелия. Он произнес странную фразу про то, что истоки зла нужно искать в подвале, а не в сгоревшей комнате. Ничего не понятно, но лучше уж ломать голову над этим ребусом, чем…

Я решила, что нужно разузнать историю этого дома. Однажды мне помог рекламный буклет, где всего лишь маленькая заметка дала ответ на многие вопросы. Что, если поискать упоминание о доме в книгах из каменной библиотеки? Или в коробке с рекламными проспектами?

Но только я подошла к двери, чтобы выйти в гостиную, как оставленный на тумбочке мобильный известил о принятых одно за другим сообщениях. Думая, что они от Рауля, я метнулась к аппарату. Но когда открыла первое, с трудом удержалась, чтобы не отшвырнуть телефон с таким отвращением, будто он внезапно превратился в ядовитую змею. Эти сообщения, присланные с незнакомого номера, ужалили и отравили меня не хуже кобры.

«Привет, Анна! Это Ракель. Ждешь Рауля? А как тебе этот спящий ангелочек? Так сладко уснуть можно только после… да ты сама знаешь…». Далее шли два снимка, снятых на мобильный телефон. Рауль общим планом – спящий на чужом диване. Уснул он в своей любимой позе – на животе, выпростав из-под укрывающего его до шеи пледа голую до локтя левую руку. Можно было обмануть себя слабым утешением, что сфотографировали его еще в те времена, когда он был вместе с Ракель. Но уже следующий снимок, на котором крупным планом оказался запечатлен профиль Рауля и лежащая рядом с лицом на подушке кисть его руки, ставил крест на этих ложных надеждах: на руке Рауля были заметны свежие царапины от когтей Булки.

Телефон опять пискнул и завибрировал. Я вздрогнула и машинально нажала на кнопку, открывая принятое сообщение. «Не спишь? – писала Ракель. – Я бы на твоем месте тоже не спала… Когда Рауль проснется, передам ему от тебя привет!» И прежде чем я отключила телефон, он принял еще одно смс: «Говорила же тебе, что он всегда ко мне возвращается. Целую, красотка! Не расстраивайся!».

Tus mil perdones, perfectos traidores
capaces de hacerme no ver m@б@s all@б@

«Твои тысячи извинений – прекрасные предатели, способные ослепить меня…» – крутилось в голове, но эти слова обретали для меня уже другой смысл. Похоже, на самом деле для Рауля «вечными» останутся чувства к Ракель, что бы между ними ни происходило… Ее извинения – его прощения. «Между нами случалось всякое… И я многое ей прощал…» – вспомнились мне его слова. Ракель, вечная Ракель, красотка Ракель… Стерва, дрянь, дьяволица!

Я отключила телефон и аккуратно, хоть и хотелось швырнуть его об стену, сунула в карман. Но больше, чем угробить мобильник, я желала вырвать из груди собственное сердце и расшибить его о каменную стену. Может, так оно перестанет болеть? Не будет ошибаться? И никогда не попадется в одну и ту же ловушку? Сколько дыр на нем уже выжгла эта кислота-ревность? Ненавистное чувство! Я дожила до двадцати семи лет, а испытала его впервые. Оно пришло, когда я познакомилась с Раулем. Я прожила пять счастливых, как считала, лет замужем и, узнав об измене, почувствовала что угодно, но только не ревность. Я просто не успела ее ощутить. Оправившись от развода, я поклялась себе сделать все возможное, чтобы не испытывать подобного опустошения. Но даже представить не могла, что самая изощренная пытка приготовлена впереди – любовь, идущая рука об руку с ревностью.